ДИСЦИПЛИНА
ПРАВАЯ СТОРОНА — ЕДИНОВЛАСТИЕ
РАЗГОВОР ГИТАРЫ И БАРАБАНА
— Даже на пороге смерти я скажу: нет!
Рождённое свободным — останется свободным.
Плебей и благородный.
Единственная жизнь — единственный свет.
— Слова, слова, слова.
Условия — условности, и только!
Слова, слова, слова!
Мы — целое, и каждый — только долька.
— Законы — как армейский мародёр,
смеющийся в лицо голодному солдату.
Вот мир, где чувства подлежат прокату.
Где только казнь, где не бывает ссор.
— Скорей, скорей! Потом внесёшь слова.
На стенограмме — все твои ошибки.
На карточке из пластика — права.
Побольше оптимизма и улыбки.
— О танго прежде проданной любви!
Игрушечная воля за границей!
Швейцария — она лишь только снится.
О прошлое! Зови меня, зови!
— О танго прежде проданной любви!
На проволоке — тьма высоких вольт.
Свобода — новенький блестящий кольт.
О прошлое! Зови меня, зови!
СКОРОСТЬ
Толстая стена мебельного магазина напомнила мне экран машины времени. Проводка висела над торговым залом как канат над палубой боевого корабля.
Раньше в этом сытом на вид розовом здании располагался клуб особо почитаемых военных. Возможно, проходили вечера с танцами. Танго, танго, ностальгия
по прошедшей эпохе. Кажется, первая треть прошлого века.
Скорее, скорее! Лёгкий как паутинка сентябрьский воздух. Мощёные улочки маленького города почти в центре Европы. Тень Франца-Иосифа и эхо сараевского выстрела. И запах крови, крови, крови. Идёт подготовка. Вам не страшно? Мне страшно в этой галантерейной тишине.
Скорее, скорее! Лёгкий как паутинка сентябрьский воздух. Мощёные улочки маленького города почти в центре Европы. Тень Франца-Иосифа и эхо сараевского выстрела. И запах крови, крови, крови. Идёт подготовка. Вам не страшно? Мне страшно в этой галантерейной тишине.
НАБЛЮДЕНИЕ ЗА НАБЛЮДАЮЩИМ
Смотрит. Дышит редко. Страшный.
Скрытый образ страшен рамой.
Рама в раме — образ падший.
Ножик старый — дерзкой раной.
К стойке — стойка, выход лёгкий,
бегство в двери или в окна.
Воздух плотный и глубокий.
Видит око только стёкла.
Стойка — пища и предметы,
тонкий выбор девы страсти.
Мука — стопка и котлеты.
Встреча, руки, слово: здрассьте!
Руки смотрят за руками.
Жучка шепчет в ухо тонко.
Наблюдающий — как пламень,
незаметен, диво-плёнка.
Вкуса вкус, и смех улыбки,
пламень пламени — всё в силе.
Фотография ошибки.
Вот, и сделку завершили.
ЛЕВАЯ СТОРОНА — СОВЕТ ИЗБРАННЫХ
АМЕРИКА
Вот белая старушка ранним утром.
Её лицо печально и приятно.
Чуть дремлет в ожидании конца —
придут и принесут собачье мясо.
«Мэри, Мэри, девочка ковбоя!
Отчего тебе не спится?
Нет любви и нет покоя,
лишь таблетки, чтоб забыться».
Ты дремлешь в кресле у окна, печальная Америка,
вся — в ожидании конца.
Посмешище особняков Атланты,
Нахальные ряды домов Нью-Йорка.
Коварный, как наркотик, Фриско
и словно гроб — Лос-Анджелес.
Здесь по-испански говорит земля,
с акцентом хитроумного индейца.
Но речь английская не слышится уже.
Здесь говорят, как в зоопарке тигры.
Ты дремлешь в мягком кресле у окна,
печали горестной полна,
вся в ожидании конца — Америка!
Страна законов и ростовщиков.
Здесь жил такой-то — сброшен кров.
Учебники порою взрослым врут.
Но вот взглянули со страницы
глаза, в который лёгкий острый ум.
Или мне только показалось?
Старушка дремлет под сенью закона.
Ни вздоха, ни стона.
ЧЕЛОВЕК И ЧЕЛОВЕК
Сердце — это не то, что болит.
Позвольте высказаться яснее.
Сердце — это тот, кто немеет,
и тот, кто горит.
Я жду ответа — почему он молчит?
Потому что молчать смеет.
Сердце — особенно важная часть.
Оно знает язык секретный.
Оно слышит звук ответный.
В нём живут и любовь, и страсть.
Друг и противник — он смог и тем, и другим стать.
Победил — довольный и бледный.
Психология? Познанье души?
Лишь отчасти — слова опасные.
Друг и противник молчит — дыши не дыши.
Вопросы, как и ответы — пристрастные.
И тогда на сцену выходит власть. Из самой глуши.
Повеления власти, в начале неясные.
Чувства сливаются с приказанием.
Это — высшее наказание.
Он — словно я в зеркале.
Все остальные сравнения померкли.
Я желаю ему только хорошего.
Непонятный. Нелепый. Непрошеный.
ПЕРЕВОРОТ, СДЕЛАННЫЙ СОЮЗОМ РЫЖИХ
Осень, осень — костры, костры,
остатки летней жары.
Рыжие во множестве собрались,
делают жизнь.
Отчёты накануне субботы,
много работы.
Скорее, скорее! Всем по пути.
Застрелят, кто не сможет идти.
Хор весёлый, ребята в винных парах.
Ещё вы не видели таких парней-рубах?
Только в жилетку им не поплачешься.
За встречу — в сто лет не расплатишься.
Вместе, мы вместе — в опасном месте.
Ложь о несчастных женихе и невесте.
Смех — он страшнее взрыва.
Опасны юношей порывы.
Цепные собаки власть придержащих.
Много левых и — настоящих.
Всё так, как и должно быть.
Кто виноват, что нельзя дальше жить?
А надо.
Жизнь стала — подобие яда.
ИЗНАНКА — СМУТНОЕ ВРЕМЯ
ПОПЫТКА ВОЗРОЖДЕНИЯ
Где свой, где чужой — не разобрать.
Голос на голос, слово на слово.
Браток — за брата, и рать — на рать.
Тонкое блюдо — готово.
Тельняшки, рубашки, кастеты, береты —
новый магазин открыли.
На стёклах много пыли.
Люди стали — как кометы.
Герой мой шёл, внизу — песок.
И только голода голосок.
Всё остальное — за пазухою тельняшки.
Значит, герой мой родился в рубашке
ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Если тебе предлагают в ладони смерть,
сумей выбить смерть из этой ладони.
Тому, кто забрал её у тебя, нечего на неё смотреть.
Смерть — за плечами. Не в тайном доме.
Но если ты овладеешь чужою смертью —
береги её как зеницу ока.
Покуда скрыто число в ответе,
покуда в мире всё так жестоко.
Только безвластье — страшнее власти.
Оно — как затяжное ненастье.
Оно — почти что катастрофа.
Как недописанные гением строфы.
Дисциплина — основа.
Залог того, что мы встретимся снова.
станция
гостиная
кухня
на середине мира
новое столетие
город золотой
корни и ветви
