СТРОФЫ МОСКОВСКИМ ПРИГОРОДАМ(с приложением)1. Стены цвета красного вина смотрят, охраняя двор песчаный. Стены шепчут, стены не молчат. Тихая дорога в обрамлении окна, трудный мост ведёт гостей незваных, тлеют свечи тополей и ветра гласные звучат. Населенье здешнее: язык простой и странный. Линзы окон, покосившийся фасад. * От земли — к земле; земля — одна, железных пастухов звучат свирели. Вдоль обочины растут графитовые стержни — деревца. Тишина; как эхо, как — война. В окна смотрят антрацитовые ели. Дождь по стёклам — капли вполлица. Души предков прибыли и в комнатах осели. Длится покрывалом время без венца. * Молчанием встречают в здешнем крае. Я не в родстве со здешними, а только имена их знаю. 2. Отчего мне здесь по душе? Побережье Подмосковья. Кажется суровым пригородный мир. Жить на первом этаже. Не деревня — города условия. Глубина житейская подъездов и квартир. Вика: стрижка ласточкой, в беретке. — Сулико! — звонит своей соседке. * Слышно среди зарослей сухих, среди низких яблонь диких, где кислющих яблок урожай - деревенский ходит стих в городских лохмотьях многоликих. Я надеюсь, что увижу рай. Пыльные, тёплые души летом залиты не по-здешнему ярким светом. * Грядки с зеленью дворняга сторожит, пацаны картошку воровали, по двору ходил хозяином петух. Утро на стекле испариной дрожит. Шум неясный переполнил дали. У соседей — абсолютный слух. Благодать — зимой вода горячая. Надежда — от снега незрячая. 3. Страшен диких яблонь лес, великана череп — опустевший дом. Ангел землю укрывает от позора. Сумерки — стекла усталый блеск. Тишина. Всё прочее — потом. Страхов улеглась воронья свора. В Москве лес из яблонь мне снова явился. В нём чудились прежние лица. * Яблони тайно графитом покрыты. Меди живой шелест — осенних листьев казна. Души к живым, а не к мёртвым восходят. Я гуляла по лесу из яблонь забытых. Завершилась прогулка подобием сна. Я жила на задворках природы. Среди пауз лоскутных и стоп разнородных Я нашла много звуков свободных. 4. Мне видятся все души здешних мест, поселенцы, чьей родины нет. Время спит. Пребывание —тайна. Пусть не преддверье рая здесь, лишь города окраина, тёплыми покажутся следы перенесённых бед. Здесь души наподобие невест. На здравствуйте соседи отвечали и на погоду вовсе не серчали. * По обе стороны пути мне видятся дома здесь бывших городов, из дерева, потом из кирпича, где мёртвый ключ бежит, журча. Вода живая освящает кров — сумей найти! Мы снег среди зимы нагрели на огне. Вода — на алюминиевом дне. * Я думаю о памяти: она горит. Так солнце светом говорит. Так дождь слова несёт сырые. Мне зноя — много, света — мало. Проснулось время. Времени не стало. Все ужасы и страхи — тьмы Батыя. Лет радуга — разломанный венец из семи неназванных колец. * Язык запутался в прожжённой телогрейке — не любят каяться поверженные души! Глядят цветов копейки на обочине. Здесь утешенья — цвета канарейки. Словечки — неразделанные туши: беспомощные, тёмненькие, прочие. Порой откроет образ робкий очерк, и мыслей в нём — как незамужних дочек. * Мелодийка о юности беспечной из-за разрушенной стены ванилью длится бесконечной. Там воробьи танцуют возле крошек. Машины спят. Стал кладбищем — завод. Кондитерская там теперь живёт. Снег — сахарный цветной горошек. Приходит солнце — и в душе тепла настолько много, что горит зола. 5. Слушать графитовую тишину — ближе к вечеру, ближе ко сну поучительно. Голос медлительный, ветра плач утешительный. Северо-северо-восток. Ветра всегда утешителен плач. Свыше нет неудач и удач, тот, кто терпит — тот не жесток. Души идут по обочине как по аллее, душе с душою рядом быть теплее. Стал сильней восходящий ток. * И вот мой дом. Я возвращаюсь поздно, поздно всегда. В дороге я задремала. Чернильный холод с хрустящим дном. Город, когда, города. Умолила, а не угадала. Снег с ароматом свежего калача. * Я любила здесь первый снег целовать, синих гроз весенние струи, лета алмаз прохладный в пыли графитовой. Одинокая осени стать, Напрокат — поцелуи. Тополь, обмотанный грубою ниткой. Солнца восходит свеча. ПРИЛОЖЕНИЕ Иней змеится по острым узким листьям. Они смело врезаются в плотный графитовый мир. Дорога до станции, шаг медленно поднимается по лестнице. Собака рыжего цвета идёт навстречу. В зеркальных глазах вижу ожидание теплоты и отдыха. Другая собака спит, заняв собою тёплое солнечное пятно. Собаки знают свой собачий поезд. Недолгий покой, показавшийся мне бесконечным. Сон в пустой трёхкомнатной квартире на первом этаже длится необыкновенно долго. Тело будто висит на помосте, покрытом шерстяными покрывалами, покачивается в волнах из струй холодного ветра. Особенно важна осень. Пригоршни листьев сыплются из тепловатых ладоней. Ангелы готовят землю к Покрову. Тишина медленная, медленнее с каждым новым днём пустеющего городка, она становится дороже и дороже, в ней тонет страх. Строений и посёлков новых шум говорит на диком языке. Но место мне знакомо. Ум налегке. СТРОФЫ 6. Малолюдно, дотошно и аккуратно. Без ремонта — всё понятно. Привычки цыганские пахнут варёной фасолью. Старой девы словечки посыпаны солью. Над школьницей ласково посмеются: ей взрослые науки не даются. Слева чуть вздыхает дорога. Вот и первый снег на песке у порога. * С ним приходит холод. Дом остался. В пиве крупинкой — солод. Жизнь условная — и моя. Подмосковья края. |