*
Будем забыты? Это не страшно. Дело не в числах,
дело не в смыслах оставленных наших, умыслах, мыслях,

те долговечны, эти увечны (чаще бесплодны).
Как из стакана в хладную речку выплеснем воду,

чтобы смешались и растворились капельки розно,
лес с облаками чтоб отразились, птицы и звёзды.

Их отражений именем нашим застить не будем.
Будем забыты. Узел развяжем. Бог не забудет.

Жизнью изъяты из обращенья, миром забыты…
Время окончится. Значит — на время будем забыты.


*
Смерть — это как в детстве отъезд из деревни
С выгоном, садом, школой за поворотом,
Белым колодцем — не пил воды ледянее —
Чёрной смородиной, ковкой тропинкой за огородом.

Так всё обжито, так приросло за лето,
И не представить, как без тебя здесь могут
Лаять собаки, дождь — идти, на дорогу
Бегать приятель с ободранными коленками.

Как без тебя облака отразятся эти
В окнах веранды. Яблоки под часами…
Нет же, неправда, ещё никуда не едем!
Ветер в окошко. Церковка исчезает.


*
Над оранжевой шеей, спадающей в синюю грудь,
разомкнулись глаза, золотой головы холодней,
плавит контур волна световая, шумя из-за плеч,
размывая черты.

Он стоял и струился в тени молодого куста,
не касался ветвей, не казался светлее в тени,
опрокинутой чашкою воздух поднялся над ним,
и окутать не смел.

Он и вестник, и весть, он великой листвою объят,
Он и горло, и голос, тугое пространство и гром,
Он и форма и смысл, навсегда безымянные в нём,
вместе облик и сущность, поэтому сам безъязык.

Возле самой дороги, отчётливый после дождя,
он стоял и струился в тени молодого куста,
ни заветов, ни сказок, ни мифов не знал о себе,
тот, кого я увидел, когда не умел говорить.


*
Я думал — он воздуха горного имя,
где выстрел ударит и эхо, шатаясь,
обходит ущелья, срываясь, взбираясь,
и падает вниз, исчезая в стремнине —
вот Лермонтов. Да перекрёстком пустым
он веткою выникнет из темноты.
Ещё он — те валенки, полные снега,
светила январские в чёрной оправе,
еловые пагоды, сердце от бега —
во что нас, уснувших, земля переплавит —
в стихию и форму, в растения, ветром
гонимую стаю, иначе б не вынес
язык, что при жизни — одежда на вырост,
но тесен для родины новой, посмертной.


*
И я предавал, и я смеялся, Тебя по ланитам бил!
Но всё, что однажды происходило —
не кончится никогда.
И нет непричастных - любой остался,
чем от начала был.
И вечно копьё прободает рёбра, и вечно течёт вода.
И вечно Пилат умывает руки и спрашивает у нас:
"Кого отпущу вам?" И наши глотки
не отвечают врозь…
За каждого Он принимает муку, и длится она — сейчас.
И каждый в Пречистую Эту Руку — своими —
вбирает гвоздь.
И вечно приходим, не веря в чудо —
увидеть открытый склеп.
И вечно звезда озаряет сад, касаясь Его чела.
"Не я ли? — спрашивает Иуда — Не я ли?" —
И крошит хлеб.

И место своё оставляет свободным,
вставая из-за стола.


*
Я захотел, чтоб все забыли
о том, что я существовал —
стать в мире невесомей пыли,
утратить всякие права.
Ни гаером и не прохожим,
ни зрелищем не буду я.
И всё-таки не уничтожу
дарованного бытия.
Не выброшен, не перечёркнут
у воздуха пример возьму,
вдыхаемого безотчётно,
невидимого никому.


*
И стал мне понятен земной календарь.
Матфея открыл — и повеял февраль.
И я снегопасов увидел тогда,
они с высоты пригоняли стада.

Светящийся Марк открывается: март.
И мокрые кровли, и с них — каплепад!
И малые птицы, не веря копью,
От марта Еангелье медленно пьют.

А после — лучи, лукоморие, луг,
оставшийся снег по овражкам растает.
Посмотрит Лука непоспешно вокруг,
и тонкими стрелками лук прорастает.

Но тянется горечь осенних костров,
сиянье растёт и взрослеет туман:
с горящей земли отнимая покров,
последним идёт Иоанн.



КАМНИ

*
"… так различны, что каждый иметь
должен имя, но памяти мне
недостанет. И жизни. И смерть
надо будет потратить. камней
миллионы. Ещё ни души.
Хорошо. Начинает светать".
Яшма, сахарный кварц, голыши,
высыхая, теряли цвета.


*
"Форма камня — ведь это и есть
имя. Форма — первичный язык.
Весь словарь обретается здесь:
вот вкрапление, выступ — без их
речи не опознаешь. Слеза
проточила отверстие в том,
этот лёг у воды на глазах,
и она не дотянется ртом.


*
Пустота наизнанку. Перстом
в пустоту — вот земли матерьял.
Голод первого дня о шестом.
И реченья "обрёл" — "потерял",
не о них. Не сдвигаются с мест,
не скорбят, не меняют черты.
Но когда никого нет окрест,
кроме них — вспоминаешь, кто ты.


*
Всё, что связано обликом — спит,
как зародыш внутри бытия,
но готовится выйти — хранит
тягу переплеснуть за края.
В лодке лада плывёт соловей,
и душа, продвигаясь вперёд,
все наречия переберёт:
камень, воздух, звезда, человек —


*
И услышана будет. Луча
я тепло ощущаю спиной.
Темнотою сетчатку леча,
ослепительный, лёгкий, сквозной
вспомнишь с детства не снившийся свет.
Жить — и значит уметь отрицать
самого себя: форма — конверт,
и его разорвёт адресат.


*
Здесь окраина моря. Притом
и окраина суши. Отсчёт
от того и зависит — хребтом,
или панцирем крепок. Течёт
кровь прозрачнее, гуще, в какой
из стихий обвыкаешь дышать,
плавником рассекая, рукой
ты её осязаешь, душа.


*
Помнишь девочку? Ту, что кольцо
на площадке — играли в футбол —
обронила? Десяток мальцов
ворошили листву. Не нашёл
ни один из нас. Может, и там
ничего не терялось тогда,
но и всё же — работа ногам,
пища зренью… Пришли холода,


*
Пал снежок, и никто не узнал,
было что-нибудь, или она
спохватилась не там. Подобрал
кто-то после? Никто. Тишина.
Мы ли Бога забыли? Да нет.
Мы всю жизнь проискали Его,
как колечко в листве, как предмет,
в мире спрятанный лучше всего.


*
Он последняя форма. Диез,
рядом с мыслью стоящий как мысль
рядом с камнем. Гортанью небес
наши жизни вдыхает. Клонись,
не ломайся, а голод тяжёл —
ни зерна, ни зерна не просыпь.
Вымеряй себе угол у пчёл,
и у ласточек хлеба проси.


*
Здесь окраина суши. Слеза,
раствориться мечтая в отце,
выбегает навстречу. Глаза
не откроешь на мокром лице.
Наизнанку, сказал, пустота,
сон материи, голод земли".


*
…высыхая, теряли цвета,
как слова, если произнесли.


*
Собираю, роняю из рук
рассыпаю, чтоб все рассмотреть.
То ли странно рассказывать вслух,
то ли стыдно всерьёз умереть.
Завернуться бы в море, как в плащ,
застегнувшись на те валуны.
Утро пасмурно. Галечный пляж,
получающий сдачу с волны.