Максим ЧУЛАСОВ
НОВАЯ АТЛАНТИДА.
* * *
В древности дьявол селил людей
по берегам морей.
Господь же велел, чтобы человек
селился вдоль рек.
Морские люди садились на корабли,
и прочь от родной земли.
Речные люди возделывали поля,
и любимой была земля.
Среди морских всяк сам по себе
с парусом на судьбе.
Речные друг другу — родня, народ,
и брат брату не смотрит в рот.
У морских, стало быть, и морской закон:
пустует небесный трон.
Над речными стоит сам Господь и тот,
кто за Ним идёт.
Я предпочитаю бедствия от царя,
а не от собратьев. Я
не сомневаюсь: и в том, и в том
одинаков беды объём.
Но морские по миру разносят мор,
чтобы выжить, мол.
А речные во мраке слагают речь,
чтобы мир сберечь.
* * *
Тут ли, там ли, неотёсанным сосновым столбом
или мраморной стелой —
безразлично, где торчать, с каким затылком и лбом.
Лучше что-нибудь сделай.
Так матроса топят в краске капитан и старпом:
выдрай палубу с любовью, чтоб она заблестела.
Звёзды чтобы отразились под ботинком твоим,
а не только за бортом.
Воздух чтобы поднебесный — чист и неповторим —
был своим, а не спёртым.
Наша чтобы кругосветка, на которой творим
эти волны, стала в некотором роде и спортом.
Ангел чтобы вечерком в сердечко сонное влез —
нам немало осталось.
Глупо вдумываться в то, что каждый порт это врез
в деревянную старость.
Нынче мачты с парусами. Завтра мачтовый лес.
Только так и пришвартовываемся: разрастаясь.
О КРАСОТЕ И СМЫСЛЕ
Полированное стекло — чистое, оцилиндренное —
с прозрачной жидкостью и разноцветной наклейкой.
Хоть и нету смысла в откупоренном полулитре, но,
откупорив, мы смысла себе прибавим. Ну-ка налей-ка!
Заляпанная пальцами и словно обваленная
с грубо порванной акцизной маркой и мятой пробкой —
где её прежняя красота? Но мы-то с тобой — оболваненные
её напитком — сидим, смысла исполненные как Бродский.
Была бы бутылка живая и умная, то вроде она
обиделась бы на нас, типа как бедняк на шальные цены.
Но ей наплевать (чем на дне осталось), что изуродована:
завтра утром мы оба с ней будем единым целым.
PAINKILLER
Пластинки крутится диск
Кусая изредка бутер (колбаскахлебогурец),
играл я как-то в компьютер, попал в старинный дворец.
Везде валяются туши инопланетных верзил
(я, как заметил их, тут же зело красиво сразил).
Вся грязь, как водится, тает в игре осколками льда:
мечта, которую Tide не воплотит никогда.
Брожу, как призраки бродят, уже пятнадцать минут.
Наружу выхода вроде не наблюдается тут.
Ошеломляет жилплощадь! но сплошь закрыта зато,
и отворяться не хочет. В бреду я думаю, что
в таком классическом зале небезопасен футбол:
места, где трупы пропали — сложились в каменный пол.
Где выход, а? Я игрок, но… я не слуга-половой!
Прямоугольные окна в трёх метрах над головой.
От пота взмокла рубаха. Гремит знакомый орган:
для композитора Баха подобран верный экран.
И только отблески солнца о чём-то внешнем твердят:
на каждого марафонца пришёлся жёлтый квадрат.
На мой вопрос не ответ ли «как там природа вовне?»
тот факт, что тёплый и светлый квадрат висит на стене?
Под солнцем голубь воркует. Прозрачный тянется пруд…
Всё, что угодно в округе, понять не станет за труд.
Мой самый лучший писатель — застывших зайчиков сеть.
Чтоб видеть, необязательно, как оказалось, смотреть.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
На день независимости
Товарный чек в потоке сахара-песка
из целлофанового вынырнул мешка
и скрылся в сахарнице. Выкопав бумажку,
я к ней приклеил обнаглевшую букашку.
Соседский запах пережаренных котлет
сквозит из форточки, чей хлипкий шпингалет,
хоть и закрыт, всё пропускает, кроме капель.
С овальным плинтусом совокуплённый кабель
облагораживает ламповый «Рубин»
антенной общей для киргизов и грузин.
Нажмёшь на кнопку, и откроется возможность
миров ненашенских почувствовать ничтожность —
не столько, стало быть, систем и государств,
сколь универсумов и прочих Божьих Царств.
Даёшь вечернему эфиру глаз народа!
Переключателям программ — ни оборота.
* * *
Осенний август. Звёзды — в отпусках.
Прервали всё, чем радовали разум.
Зверьё теперь в морях и на песках
внимает их телам, глазам и фразам.
Взамен повторы крутят на ТВ.
В грядущее меня быстрей забросьте!
На улице мне плохо как листве,
плюс не гостеприимен и не гость я.
А дома я вообще себя убью:
бессмысленна, как бизнес без рекламы,
жизнь без ток-шоу, жизнь без интервью,
жизнь без аналитической программы.
Убогий август. Репу почешу,
и, шуткой завершая эти вирши,
я вдруг скажу, что вовсе не шучу:
всё так и есть, как выложено выше.
* * *
Компьютер тот же телефон, короче, но
в сравнении с нормальным навороченный.
Чем пугачёвец прогрессивней разинца?
В помине нет принципиальной разницы.
Забей на виртуальность. По фиг тонкости.
Нет никаких препятствий, чтоб на том конце,
как, сетевого, говорится, провода
в виду иметь собрата, а не робота.
Трудились на станках святые слесари,
пока станки зарплату не зарезали.
По перекати-полю вечность вычислим,
пока не причисляем к электрическим.
* * *
...докачивается ковчег —
плавучий зоопарк.
У всякого в нём свой отсек:
в одной из камер дрыхнет зэк,
в другой спит леопард.
Задраен он со всех сторон,
но не случилась течь
лишь только потому, что Он —
Тот, воровской за Кем закон —
не дал на дно залечь.
Вон от Памира по Таймыр
прёт в океан вода.
Неслабо разграничен мир:
растения сюда, а мы —
животные — сюда.
Всевышний наш Натуралист
устроил стрелку нам.
Со стороны растений лист
масличный взят был — нигилист,
эстет и маргинал.
Со стороны животных клюв
взят голубиный был:
к масличному листу прильнув,
он вырубил турбонаддув
и связь возобновил.
Готовясь к Страшному Суду,
в пустой осев тюрьме,
там, в ботаническом саду,
зверей отпустим за версту -
считай, по всей земле.
* * *
Шаровидное тело величиной с кочан —
такое, что всякий напополам разрез
даст сечение, представляющее собой
спираль с десятками кривых оборотов.
Если сделаться маленьким, как микроб,
и из центра этого тела лететь наружу,
времени потребуется хуева туча.
Но облетать шар за шаром интереснее,
чем огибать круг за кругом.
Такая вот отполированная хреновина
валялась в мастерской моего отца.
ПОДРАЖАНИЕ
по соседству живет корнилов-поэт
по соседству живет монахов-поэт
чем они друг от друга отличаются я не знаю
хорошо
господин корнилов в советские годы
будучи хорошим советским мальчиком
прошёл обучение в литературном институте
под руководством опытного наставника
а господин монахов в советские годы
будучи хорошим советским мальчиком
не прошёл обучение в литературном институте
под руководством опытного наставника
хорошо
господин корнилов писал как есенин
рифмовал как есенин читал как есенин
думал как есенин жил как есенин
и все это было очень грамотно и правильно
а господин монахов писал как сам
рифмовал как сам читал как сам
думал как сам жил как сам
и все это было очень безграмотно и неправильно
хорошо
после распада советского союза
поэтам разрешили сочинять верлибры
и господин монахов понял что пришло его время
а господин корнилов понял что ушло его время
у господина монахова наступила белая полоса
а у господина корнилова наступила черная полоса
господин монахов новаторствует и так и эдак
а господин корнилов все пишет есенинский гипертекст
все равно друг от друга они ничем не отличаются
потому что случись им поменяться местами
в те далекие застойные времена
когда эти мальчики выбирали свои университеты
было бы в точности то же самое
только вместо господина монахова был бы господин корнилов
а вместо господина корнилова был бы господин монахов
АПОЛОГИЯ США
шутошное геополиишное бродско-маяковское
Соединённые штаты Америки
отпочковались от Британской империи.
Ополчились на мамашу пугающе.
В результате и те, которых тогда ещё
не было, выгадали от семейных стычек их —
в частности, Союз Советских Социалистических.
Иначе была бы на свете одна Великобритания-мля.
Был бы сплошной фашизм от Москва-реки до земля-Кремля.
Пока она тут разбиралась с кайзеровской Германией,
Америка кукиш показывала в кармане ей.
Пока она тут у нас революцию реализовывала,
Америка была как наэлектризованная.
И в один прекрасный момент бац! и пошла-ка ты
восвояси из от мечети до пагоды!
Стрёмная ты страна, Великобритания.
Ты ведь не только враг истинных пролетариев,
но ещё и Милы и Мела — Йовович, Гибсона.
Лезла, желая злата, со своими пластмассовыми клипсами
то к шотландцам, то к ирландцам, то к трансваальцам,
то к нашим коммунистам, а то и вовсе к неандертальцам.
Плюс ко всему, будто дьяволом взятая в плен, она
выплюнула в Атлантику Джона Леннона.
Благо, нашлась на тебя другая Великобритания!
То, что сделали с тобой США (стало быть, пуритане и
негры), невозможно недооценивать.
Жили бы мы без них уже в плиоцене, блядь.
Смачно тебе развивалось и торговалось: на острове,
как поётся в песенке, жить легко и просто ведь.
Попробовала бы ты пожить в сухопутной Азии
выставленная с голым задом на всеобщее безобразие.
Слава Америке за то, что существенно отодвинула
наш конец, когда свой конец на планету вынула!
СМЕРТЬ ХОЛМСА
Со смертью только свяжись,
и расцветает вся жизнь:
жиры, белки, углеводы,
ни тошноты, ни блевоты.
Инспектор Лес. на рожон,
а Шерлок жил хорошо:
смычкам да клавишам ада
внимать вменяемым надо.
С собакой всякой на ты,
впотьмах любой темноты
он всё, чем Бог не обидел,
как в чистом зеркале, видел.
Он не улики искал —
кинематограф зеркал.
Наверно так бы и было,
но смертным светит могила.
Она — хоть, может, о том
и не был выпущен том —
вдохнула сыщика, чтоб нам
сказать, что в мире загробном
любое зеркало — холст.
Как тут не взбесится Холмс?
Ведь в этих масляных жерлах
зеркал не бесится Шерлок.
СТИХИ О РОДИНЕ
в столице от омуля тащится человек
а здесь это то же что чебурек
максимум обыкновенная рыба
супермаркетовского карпа типа
до ближайшего океана
пятьсот тысяч километров
одна обезьяна
и пара негров
специально создали искусственное море
в него не вываливают помои
вот в этом-то водоёме и водится омуль
согласно закона Ому
море прозрачное берег глинистый
местами заросший гнилостный
есть фото где я на фоне
с ликом самоубийцы на балахоне
это что-то Солёного вроде
моря но такого в котором плавают амуля
(так произносят у нас в народе
все: от авторитета до нуля)
омуль на глубине
занимает кабинет
украшенный секретаршей
он у них тут старший
в очереди сидит червячок
насаженный на крючок:
хвост увенчивает печатка
во рту взрывчатка
ну и там бикфордова скажем леска
вздрагивает незадолго до всплеска...
осуществив дела
очередь подошла
и влез червячок омулю прямо в глотку:
взрывайся вместе со мной слизняк!
и рыбак вверху оседлавший лодку
отдаст потом эту разрушенную рыбину за так
о чём вспоминает ночью мужик
когда после рыбалки с женой лежит?
о том как скидывал пацанам на плот
никому не нужную перемешанную с костями плоть
она продаже не подлежит
и наволочку вымачивает мужик
думает: надо было котлет накрутить
и с соседкой на вырученные кутить
* * *
Утром наступила зима.
Спал я — наступала сама.
А проснулся — наступала, как мне
захотелось во сне.
__________
В полдень наступила на всё.
Потеряла осень лицо.
Побелело от прибрежного льда
до сухого листа.
__________
Кем бы ни была вдалеке,
будь ты хоть ферзём на доске,
знай, что с белого на чёрное я
передвинул тебя.
НОВОГОДНЕЕ
Гнал бессонницу предпраздничною ночью,
а теперь клюю, как депутат.
Эксклюзивную стряпню жевать не прочь я,
но куда-то делся аппетит.
От шампанского, заеденного фруктом,
мой мамон раздулся, как бюджет.
Я встревожен по-медведевски: а вдруг там —
в животе — червь ленточный брюзжит?
Щиплет взяткой под ногтём большого пальца
апельсиновая кислота.
В этот праздник, Зин, ты на меня не пялься.
Тщетно на шесте повисла ты.
* * *
Рухнул лайнер. Пассажиры упали
с экипажем — как советские пломбы:
чёрный ящик раздербанив зубами,
проглотили обломки.
Что там гризли? Эти вгрызлись — в грунт.
И какая там милиция на хер
с МЧС? Одна семья из бизнес-класса — вдруг —
до ядра взломала Землю —
не какой-нибудь хакер.
А пилот дошёл до слоя из камня,
вбок свернул и рыл пятьсот километров.
Только б доктор не составил анамнез!
И вообще — чтоб не трепать терапевтов.
Впились в землю, разделились на группы.
Стали жить-поживать,
ничего не наживать.
Сверху думали, что все они трупы,
а им было на это
абсолютно плевать
вверх...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не прошло и двенадцати сотен лет,
Расплодился люд, разрослось подземье.
Каждый садится в свой маленький самолёт
и выныривает наружу — светлый и внесистемный.
Радужный косяк сверкает над руинами корпораций.
Вот какое доброе дело сделала древняя авиакатастрофа!
И раздаётся под облаками из тысяч воздушных раций:
«ЗдОрово!
ЗдОрово!
ЗдОрово!».
А кто-то сказал: «Кайфово».
* * *
Где Ленин встал навсегда, я возвращался с базара.
Цветы с подножья вождя одна девчонка бросала.
«Её наставники мразь» в груди рвануло ракетой.
Приостанавливаясь, сказал я девочке этой:
«Зачем у Ленина ты венок с гирляндой разбила?
Верни обратно цветы, пускай всё будет, как было».
Её мгновенно привёл в себя суровый мой голос,
и, как актрису гримёр, я изменил её образ:
она румяной была, но стала бледной, как тесто,
когда всё подобрала и положила на место.
* * *
А за окном разбили парк современный.
Авторитняк лопатой будет грести.
Тут, если не произойдут перемены,
деревьям вырасти, доходам расти.
Захлопнул дверь азербайджанец-прораб. Как
семья охотника — добротную дичь,
бригада айзеров в оранжевых тряпках
его расхваливает новый «Москвич».
Бугор достал бутылку водки и закусь.
Единоверцы обступают капот,
и вот по кругу из горлА эту пакость
за сто рублей глотками гонят в живот.
Они счастливые. В порядке у них всё.
На смерть пошли б за своего короля.
И то, чем Ницше или кто там проникся,
от них далёко, как родная земля.
С проигнорированными позывными
владелец парка и смотрящий в окно,
мы с разных точек наблюдаем за ними:
сигнала два, но пораженье одно.
НОВАЯ АТЛАНТИДА
Интеллигентский рэп
____________
Среди выданных мне поводов ударить в ладоши
в этот раз я выбрал — кАк его там? — День молодёжи
(праздник, видимо, введённый позапрошлым царьком,
дабы мы с тобой не вздумали разграбить горком).
В целом скверная картина: на центральное место
отовсюду вытекает спиртоносное тесто.
Хоть и меньшее, но всё-таки огромное зло.
Кто у сцены смог пристроиться, тому повезло.
____________
Ты сегодня в пёстрый бисер нарядила запястье.
Говорят, что демократия подарит нам счастье.
Из пространства разместившейся под лестницей мглы
кто-то громко негодует: «Напоили козлы!»,
что у многих вызывает удивление, ибо
перебравшие обычно восклицают: «Спасибо!»,
и в особенности, если это мелкая голь,
за чужие бабки любящая жрать алкоголь.
____________
Отколовшегося так воспримут: словно корягу,
изменившую с опасной автострадой оврагу;
словно печку деревенскую, что вдруг начала
воздух всасывать, как всасывает взяток пчела;
словно сына, обозвавшего отца импотентом
либо девственником (стало быть, и вовсе бездетным);
словно хитрого политика, узревшего суть
государственности в том, чтоб от неё улизнуть.
____________
Полагаю, тем отличен либерал от фашиста,
что боится на убийство человека решиться,
и поэтому в последнем омертвляет лишь часть.
В этом смысл демократии и вся её власть.
Но, чтоб там не говорили сутенёры народов,
пять нормальных предпочтительнее сотни уродов.
Это бред, что те, кто слопает меня целиком,
хуже тех, кто ограничится отдельным куском.
____________
За последнее столетье в США и Европе,
оказавшихся в глубокой, как мне видится, жопе,
человеческий — ах, слишком человеческий! — мозг,
добровольно погрузившийся в увесистый воск
демократии, бесспорно, претерпел измененья,
но не в сторону прогресса — таково моё мненье.
Если Боря не захочет повстречаться со мной,
то же самое случится и с отчизной родной.
____________
Не захочет. Да и хрен с ним. Я не строю иллюзий.
Президента помянув, я лишь сказал о союзе
примитивности и бешеного взгляда на Рим,
как о действующем способе остаться ничьим.
Пусть свидетели аварии уставятся тупо
на прохожего, ударом превращённого в трупа.
То же самое пусть делает водила косой.
Это черти, отделённые от нас полосой.
____________
В толкотне людские плечи измельчаются в стружку.
Еле-еле различаю между ними подружку.
Исключительно с расчётом чьи-то плечи толочь
мы вдвоём сюда припёрлись в эту скучную ночь.
Точно гравий на обочине грунтовой дороги,
мусор тел, образовавшийся здесь, точит нам ноги.
По всей видимости, хрупкий человеческий хлам
есть свидетельство того, что рассыпается «храм».
____________
Зря ты терпишь от меня, дружок, нахальство и грубость.
В голове моей, как прежде, превалирует глупость.
Я и в тысячную долю мирозданья не вник.
Крыша едет от обилия нечитанных книг,
не услышанных мелодий и так далее. Рад бы
схорониться за забором отдалённой усадьбы.
Только собственному мозгу почему-то не рад:
я в «Божественной комедии» осилил лишь «Ад».
____________
Информации становится всё больше и больше.
Мне неведомо, что делается в Чили и в Польше.
За Урал я отправляюсь, как в чужую страну.
Из шести гитарных струн освоил только одну.
Как Христос в ушко игольное — верблюда, я в уши
пропускаю населенье обитаемой суши,
и мне кажется: с поверхности планеты исчез,
словно половцы, тот лишний миллиард, что не влез.
____________
Как индусы, размножается количество зрелищ.
Хлеба столько, сколько было. Я теперь на заре лишь
ощущаю, что способен проглотить океан,
но уже к полудню чувствую, что по уши пьян.
Мой титаник тонет. Солнце убегает за крыши.
Переполненный водой я опускаюсь всё ниже.
Наконец, проигнорировав подводное "но",
Посейдон и Архимед меня уносят на дно.
____________
Вижу чёрные фигуры, испещрённые светом
разыгравшегося пламени над прежним заветом:
здесь философ и апостол, коммунист и нацист.
Тот, кто честен, господа, необязательно чист,
и, напротив, тот, кто чист, необязательно честен.
Но лишь тот живёт не зря, кому противник известен.
Дабы в этом убедиться, посмотрите туда,
где грохочут агрегаты и ревут провода.
____________
Несомненно, мы и сами были некогда чьей-то
совершеннейшею техникой, шкалой Фаренгейта.
Нас использовало в качестве технических средств
племя нематериальных, очевидно, существ.
Как Египет фараонам возводил пирамиды,
мы для духов укрепляли берега… Атлантиды.
Длилось это до тех пор, пока их лидер… Господь
не вложил свободу воли в нашу грубую плоть.
____________
И, как будто опровергнув уравненье Бернулли,
мы мгновенно нашу волю супротив повернули.
После первого бросания игральная кость
показала Богу грань с коротким слоганом: «Злость».
И теперь, куда не кинет взгляд пропащая Клио,
всюду мрачно, а не солнечно, не прямо, а криво.
Чтоб ослепнуть, ей достаточно пятёрки декад,
предварявших нисхождение моё в детский сад.
____________
Кораблями потерпевшей пораженье эскадры
на экране Мнемозины чередуются кадры:
твердолобому тирану аплодирует зал,
дооктябрьские крестьяне озирают вокзал,
физик-ядерщик следит за изменением стрелки,
добродушная старушка вытирает тарелки,
поэтическая братия болтает в пивной,
популяция горбатых пополняется мной.
____________
Бесконечное былое! Ты куда-то пропало,
но сперва ты постояльцем нашей памяти стало,
где тебе в сто раз вольготней и счастливей, чем там,
где ты было. То же самое мы скажем гостям
из страны потустороннего, невидимой оку:
разлагающимся ангелам, гниющему Богу.
То же самое когда-нибудь услышим мы от
победивших нас процессоров, лишённых невзгод
____________
и печалей. Время близится к началу возврата.
Как хотите, понимайте: в микросхему ли ада,
в Авраамово ли лоно или просто домой.
Я любое постоянство нарекаю тюрьмой!
Посему же нет мне разницы, к какому причалу
пришвартовываться. Время подгребает к началу
возвращенья, поистратиться в котором важней,
чем знакомиться с особенностями пристаней.
____________
Не кровати, а двухъярусные тесные койки
дожидаются участников всеобщей попойки
между ратушей и храмом. Пребывая в толпе,
я вздыхаю не по ней, конечно, а по тебе.
Хоть и рядом ты, но буйствует во мне беспокойство.
Быть готовым ко всему — я прогонял это свойство,
неприсущее влюблённым, только кажется мне,
что оно сегодня нам необходимо вдвойне.
бегущие волны
на середине мира
город золотой
новое столетие
СПб
Москва
корни и ветви
