наталия черных СТИХИ О ВОЛХВАХ, О СТАРЦЕ И ВИФЛЕЕМСКОЙ ЗВЕЗДЕ ЗВЕЗДА * Черноть почвы смотрит сквозь неба прорубь, на Пречистом Лике от крови — трещина. Мне милее заштатный голубь в осмеянном зря Благовещении. * Предание открыло, что Божество чудесное светило сотворило в тот день и час, когда принёс Архангел вещий глас Пречистой Деве. * Звезда, прекрасное сплетение, смотрела как Дева слушала. Землёй тогда владело запустение. Лишь небо уплотнилось, да почва разредилась. Не вынести Звезды моим зрачкам, не подрасти надежд и дней сучкам. ПЕРВАЯ ПЕСНЯ ЗВЕЗДЫ Прощай, мой милый рай, прости меня, прощай. Осталось что-то вроде памяти — забота. Четверг, а не суббота. * Казалась людям ты грустна, покорна, неясна. Пускай твой материнский взор благословит и мой простор. Звезда как будто скрылась. Возникла и — смирилась. Все чудеса покрылись тенью. В провинции росло смятенье. Искали люди — здесь и там, желали люди — будто храма. Звезда взирала на людей из глубины. Повозки, полные камней, усталые сны. Остался лёгкий звон косиц троллейбуса, лишь тихое напоминанье о том, как всё на свете держится одним лишь упованьем. * Свечи тают, снеги плачут, встреча очень много значит! Вышел старец — встретить, встретить. Прибыл кто — не ответить, старец плачет. Мир асфальта, асфоделий, мир Элизиум, Валгалла — стал светлей от тех растений, что рука старухи сжала. Свечи тают, снеги плачут, слёзы ничего не значат. Если думаешь, что плач — о высоком не судачат. Старец видел, будто шли по размякшей льдине люди, льдина таяла от слёз. Будто шли людские судьбы, и сливался тот Элизий, мир, обитель асфоделий, с озарённой мирной высью, без усилия и тени. Вспыхнула звезда. Старик завершил свой патерик. Где-то пахло коленкором, чаем, рыбой или кашей. Вдруг старик поднялся скоро — новый, новый и вчерашний. Стал старухи страшный ах свечою на устах. * Три царских сына вдовы царицы к Звезде восточной повернули смуглые от солнца лица. То Ангелов собрание по небу плыло. Было у вдовы три царских сына — Силы. Первый, седой от дум — Мельхиор Ум. Второй, юный близнец Ума — Дума Косьма. Третий, дыханья дар — Валтасар. ИРОД Филипповок простые калачи, шали из шерсти цветной. Вот, прилетело крыло саранчи, будто домой. Выборы! Выборы! Все на выборы! Ирод уже во дворце, без морщины на скатерти веселится. Дети — чухна, рязянщина, чудь — растут. Ирод — капут. Будто мелом написал мальчишка на небе. Для Ирода ничего не бывает слишком. Денег нет, идёт на балет, живёт много лет. Только Филипповок лёгкий снег, пахнет весельем, пасхальной капелью. Нездешних лошадей слышится топот. МЛАДЕНЦЫ * Тают детки, словно конфетки. Нечем кормить, нечем помыть — станут качать, страшно кричать. Оборотень вырастет — спрячут скелет родители. Учили-лечили, в коляску посадили. Из коляски до смерти не выйти. Не помогают — даже родители. * В землю канул седой платок: баю-баю-баю, баюкает. На руках у неё никто не плачет и не гукает. * Бездетная слезами омочила пыль, стонет безымянная Рахиль, обнимая тряпичный свёрток: нет младенца, конвертик короток. * Корень мой, корень засох, где лёг на гранит перелесок. Древом бездетной не быть. Чрево не просит пить. Стала умнее — стала рыбой, невещественного копчения, без древнего в новом лице отражения. Я ль не узнала в зерне тяжесть злака Авраама, Исаака, Иакова — вся мысленная Иудея. Мной одной — народ оскудеет, потому что никого более не осталось. Рахиль с жизнью своей рассталась, да ещё отчего-то видит и слышит. * Конский топот — всё ближе. Тише! * Ночью небо прибито к тверди ясными гвоздями — кровь на морозе повисла гроздьями. Рубят дамасским булатом тела, будто бы из стекла. Рахиль, разметавшись по снегу в городе Раме, зацепилась рукой за Онегу. Завершил путешествие свет. Без детей — разорван Ангелом билет. Матери письма Ироду накропали. Звёзды младенческой кровью капали. ВЕРТЕП * Слагать стихи, где тварь равна Творцу — не к чести малому деревцу. А мне так мало юных лет, как будто бы их вовсе нет. Пчела и Ангел не равны, но Богом все освящены и все причастны Благости Высокой. Уж топот конский недалёко. * В земле рая, в святой земле… Смешно на Божий рай золе, ведь рай не снится, будто есть, идёт, грядёт Благая Весть. Да, весть. * Дыхание овец согрело малый студенец. Как будто ферма. Стоит навес неверный с пастушеской пещерой. Вместо ясель — будто сердце, всего на свете — будто сердце. Огонь, вода, земля и ветры, а так же — всякая звезда, всех множесто, все километры, весь Млечный Путь, вся череда. * Свершилось время. Пыль на складках одежды бренной. Горестно и сладко. КОЛЫБЕЛЬНАЯ В СОЧЕЛЬНИК ИЛИ ВТОРАЯ ПЕСНЯ ЗВЕЗЫ * «Я колыбельную спою у жизни милой на краю, чтоб жизни милой дни сияли, спою в конце, спою в начале, но только песнь моя грустит. Хочу простить, и Бог простит. Мой Ангел говорил ко мне в младенческой надглубине, в младенческом жемчужном сне, иль было это не во сне, а мне так слышалось и пелось, да только песенка не спелась. Мой Ангел мне сказал: для вас устроен день, устроен час, и тварь, и силы дал Господь, а Господа убила плоть, и оттого, и потому любовь не снилалсь никому. Споём же славу в Вышних Богу, земле гречишной — примиренье, и людям всем благоволенье, и в горестях твоих — подмогу». ДАРЫ ВОЛХВОВ Землю тебе подарить хотела, деревянную, пригородную, вдруг земля огустела, мне за мою землю стыдно. Подарить тебе небо, начало неба, лучшее, чем я, подарить тебе то, чего ты не требуешь, Первенец рая. Подарить ли воду вселенскую, без которой — ни тверди, ни пламени, как свечу золотую воскресную, как любви моей верной знамение. Да зачем тебе пламя и воды, и полёты мои, и погоды. Видишь — золото, всё твоё, мне его никогда не вернуть. Вот и ладан твой — мумиё, горний воск, ароматов ртуть, уголь будущий, глаз вороний, чувство — чувств любых невесомей. Смирна тоже дана тобой — смирну тоже не возвратить. Перед самой твоей трубой будет очень хотеться пить; только жизнь теперь не нужна — ни за, ни против рожна. Так бывает, когда порог переступит Господь и Бог. Словно лёгкой болезни след остаётся на сердце — свет. озарения на середине мира гостиная кухня вера-надежда-любовь Санкт-Петербург Москва многоточие новое столетие