*
Да, велика Россия, велика;
звезда за горизонтом зеленеет,
и где-то там кончается строка,
которая самой себя длиннее,

длиннее жизни,кажется, самой,
кончается,
                   но шар не описует;
за перевалом плоскости земной,
вплетенная в линеечку косую,

она уходит нитью за поля
и, в долготу вдыхаясь на излете,
кончается на выдохе: «Земля..», —
и вы знакомый берег узнаете.



*
В этом городе синие ставни,
мостовая не знает теней.
Ты ложишься на жёлтые камни,
и становится в мире темней.

На твоё безупречное тело
налагая слепой трафарет,
появляются вОроны в белом
и чертой подпирают рассвет.

Расправляя помятые кости,
возвращаясь в чужие края,
ты поймёшь, почему на погосте
только скалы веками стоят.

* * *
Гибнет моя душа
тихо блистают на небе звезды
плакать бы мне день и ночь
не потеряв единого вздоха
я не хочу работать
ни на что, кроме спасенья
Что мне хлеб, если он не избавит меня от смерти?
Гибнет моя душа
Мне говорят «учись»
я говорю «чему?»
Мне говорят «мужик ты или не мужик?
хватит ныть, жить надо»
Вот и я говорю:
Жить.

Когда автолюбитель
оплакивает разбившуюся автомашину
его не пытаются утешать
билетом на карусель в Луна-парке
Можешь — купи ему новую, лучше прежней.

Я потерял рай.
Лайте, лайте на меня псы,
мокни от пота моя рубашка,
дерите ладони мои в кровь, сорняки,
кричи на меня,
родная.


* * *
Да спасутся невольные те,
невесомые данники смерти,
что, наследуя светлой мечте,
отошли от Незыблемой тверди.

Я ли смел бы с тобой говорить
о спасеньи, Святое Пространство,
если б не бескорыстная прыть
и не пятна в очах постоянства?

Как ни выпиты болью сердца, —
я любуюсь сухими крылами.
Как пронзительно славят Творца
полумертвые бабочки в раме!..

Уберите пылинку с плеча
и увидите в контуре бледном,
как туман побеждает свеча
огоньком нездоровым и бедным.


* * *
Когда я тело успокою,
тогда душой воздвигну храм,
и две руки, лиясь рекою,
сотрут в песок суетный хлам.

Дай Бог
тогда подняться с места;
и в час, когда сиделки спят,
дойти до Города Невесты,
ворчливым посохом скрипя.

Потом, глядишь, назад вернуться
и на российские холмы,
пока сиделки не проснутся,
тревожа хладные умы,

ужо тряхнуть жезлом пророка:
сказать, что влажен, одинок,
в пустыне Ближнего Востока
пылает полевой цветок.


МОЛЕНИЕ

Душа моя, скиталица, молись,
наполни медом соты тех развалин,
в которых мы не доразобрались, —
смотри, как рыхлый профиль их печален.

Оставь Селену, — это не предмет
переживаний пред Лицом Христовым.
Сколь многих на лозе Спасенья нет,
растерянных по партиям оптовым.

Да, Господи!
поруганным тряпьем
любимые лежат в харчевнях мира.
Но помяни нас в Царствии Твоем
и по-иному огласится лира.

на середине мира
новое столетие
город золотой
корни и ветви
литинститут