СЕРГИЙ КРУГЛОВРАДОНИЦА БЛУДНЫЙ СЫН Так я ничьим рабом не быть старался, Что в плен попал в земле глухонемых, И привкус поролоновый остался В твоих, о жизнь моя, стихах переводных. Мне в уши ноют голоса чужие, И не видать лица ни одного, И я привык — теплы бока свиные, И жаль рожков, и рабства моего. Прошло ли двадцать лет? вчера? сегодня? — С Тобой, лицом к лицу, стоял я зло, И из передней, как из преисподней, Угарной вольностью несло. Был май лихой, и пьяный и зелёный, И Ты в дорогу мне конвертов передал, Но я тогда не верил в почтальонов И стиль эпистолярный презирал. А здесь… хватает мне труда дневного, Чтоб по навозу вилами писать, И не припомнить мне ни улицы, ни дома, И нет слюны, чтоб марку облизать. Всё так, как есть; лишь иногда, ночами, В воды стекло стоялое гляжусь, И сединой, и горем, и глазами Я на Тебя похожим становлюсь. В РОЖДЕСТВО БОГОРОДИЦЫ Mein Land, nicht von lichten.
Rilke Уж в полях картошка собрана, Даль осенняя темна. Мы сидим с тобою, деточка, У осеннего окна. — Лужи чёрные, бездонные, Слякоть-плакоть, скоро снег… — То, что в этих лужах чёрное — В небе светлое, как смех. — В лужах — листиков насеяно, Грузовик плывёт по ним… Неужели листья мёртвые Светят золотом таким? — Разве, детка, это листики? Блик да блик, горят во мгле: Это свечки храмов Китежа Отражаются в земле. — Что так густо дождик сеется, Тихо-тихо, льёт да льёт? — Это — слёзы Богородицы, День рожденья у Неё. — Кто же плачет в день рождения? Там ведь гости за столом, Там и смех, и поздравления, И подарков полон дом! — Что же, плачут и от радости. Век — слезам, потехе — час… Это плачет Матерь Божия Оттого, что видит нас. Как с тобой сидим мы в сумерках, А окно — синей, темней… — Но ведь мы же — там, на празднике? — Да, мы там. Мы тоже с Ней. ВЕНЧАНИЕ Латунные венцы с подкладкой бархатной, Потёртые, — три круга пронести; Вино в корце, в окне, в февраль распахнутом, И в водоносах каменных шести. И серафимы пламенные выросли, И гулко на сердце, и руки не разъять, А трио в унисон на левом клиросе Исайю призывает ликовать. От каменей честных — святой, летающий Под куполом невидимый огонь, Тепло свечей, двух равномерно тающих, Священника сутулая фелонь. Качнулся храм, и день сместился, скошенный - Против теченья двинулся, плывёт Льняной рушник, двоим под ноги брошенный, Как ледокол, проламывая лёд. Зиме конец! И, странствуя меж льдинами, Пристанем к берегу, потонем ли в ночи, Но, плоть одна, с тобою триедины мы, Как отроки в пылающей печи. КРЕСТНЫЙ ХОД НА ИЛЬЮ ПРОРОКА Кто способен молиться ногами, В крестный ход с нами вышел в поля. Режет небо молитва над нами И клубится сухая земля. О презрение чистого духа, О брезгливость, в надменьи таком, К глине, ейже не сделаться пухом, Унавоженной щедро грехом! Погоди! Вот у края дороги Остановимся, — хрип, пузыри, Шила в спинах, истёртые ноги, — Вот попробуй тогда говори! Станут в круг, задыхаясь, старухи, Серый батюшка возглас подаст, — Что ж замолкнул ты, дух тугоухий, Ум без мозга, мерцанье без глаз? Что, пытаешься? Рылом не вышел. Только тот с этой речью знаком, Кто запевы акафиста движет Пересохшим, как жизнь, языком, Не о высшей зовёт благодати — Все о жажде зовет, о еде, Все о трате, тщете, об утрате, О себе, о суде. О дожде. * Мы тут, в России, вечно, — Молимся ли, ругаемся ли, поём, — Говорим: «Мы». Вместе нам легче, теснясь, В своем окаянстве перед Тобой быть, В своих грехах рыдать, звать, Слепнуть В Твоей сияющей тьме. Мы!..Кто такие: «Мы»? Мы — подросток на костылях, Пришедший в райцентре в храм Поживиться на пиво десяткой-другой, Да так и замерший, как муха в янтаре, Перед раскрытыми Царскими Вратами, В грозном светолитии Твоих икон. НЕДЕЛЯ ВСЕХ СВЯТЫХ Эй, парень! Ты что, уснул там, в окопе? Что ты Уткнулся невидящим лицом в грязь? Ты что там, устроился жить, Медленные минуты тянуть, Есть эту глину, сосать червей, Примерять сапоги мертвецов? Окоп — не жильё, парень, Окоп — это место войны! Самое опасное в этой войне — Затишье между боями: Трава на бруствере, стеклянное небо, Неподвижность берез, провисанье жаворонка, Божья коровка на щеке, слипание век, Обманчивая тишина. Эй, очнись! Видишь — скоро Снова начнут! Видишь — мы здесь до тебя воевали, Два батальона здесь положили мы, Мы отстояли высоту, отбросили танки, Фланги укрепили и наладили связь, — Тебе совсем ерунда осталась! Смелее, мы здесь, мы с тобой. Держи мою винтовку, солдат, целься верней. День Всех Святых — сиянье войны и парада. Иконостас — не глухая стена: могучий Воинский строй, а нимбы — Золото нашей крови, пролитой За неотвратимость победы. ОТЧЕ НИКОЛАЕ Говорят, что на небе все молоды, Что в раю нету счета годам. Отчего же ты, отче Николе, Старым дедушкой видишься нам? Легкий кашель, морщины, залысины, Жест святителя, свет, чистота, — Да, и старость прославлена в Истине, Как и детство, легка и проста. Мир без тени, лазурный и розовый, Белобровый внимательный взор, Белый саккос, льняной и березовый, Мирликийский златой омофор, — Образ вешний твой, церковка тесная, — Сколько пролито слёз и соплей!.. Деды внуков лелеют и пестуют, Как не пестует мать сыновей. В нас уже не отыщешь смирения, В нас уже не осталось любви. Покалеченные поколения, Дети блудные, внуки — твои. Ты над нами, страстями болезными, Держишь меч защищающий свой Не за крыж, как палач, а за лезвие Узловатой, сухою рукой. Человекам дорога накатана: Предстоит всем умрети — и суд. И чему ты, душа, нас сосватала? Где найдём мы последний приют Что присудится — то не изменится. Но ты нас не забудешь и там, И дарить будешь золото девицам, И являться в пути морякам. * * * Прости, что сердце не хранил я целым, Что всё проспал, что жизнь считал я сном, Прости добро, которого не сделал, Прости мне грех, который мнил добром, Прости, что не Тебе я в жизни верил, Но той мечте, какой на свете нет, Прости, что я в молитве лицемерил И за Тебя додумывал ответ, А не простишь — приму и смерть в огне я, Но только вот сейчас не уходи!.. Дитя торгуется, и в пол глядит, не смея Глаза поднять на Свет, что впереди. РАДОНИЦА Взмах кадила — и двинулись Мраморные облака, кипенные надгробия, Прошлогоднее все сожжено, чистое Постелено, лития ликующа, Врата открыты, и жизнь жительствует. Почему говорят, что нельзя есть на кладбище? Почему бы нам не сесть за стол с усопшими? Ничто так не единит, как любовное преломление Хлеба! Небо — Синий край белой скатерти, Передайте мне хлеб, пожалуйста, И это вино, с горькими травами. Пасха нетления, мира спасение. РОССИЯ ПЕРЕД ВТОРЫМ ПРИШЕСТВИЕМ Не раскаянье — сплошь окаянство. Но чего-то, упорствуя, ждёт, Беспробудным спасается пьянством И терпением русский народ. Чем сберечь нам жестокую выю, Подходящим к последней черте? Детской верою: нас не чужие Будут русских судить на Суде. * Тридцать восемь лет расслабленный, Жизни клейкая вода, Суета людей и ангелов У купальни Вифезда. Это золото терпения Сильным вам не оценить, Хлеб святого невезения Вам зубастым не вкусить. Затолкали, не заметили — Что ж, дорогу молодым !.. Неудачники, свидетели О Христе пред веком сим. * * * 1. Я — Церковь, я — Наживка Твоя. Я — ловец человека, Я — жертва ловца. Я — Церковь, я На Твоих раменах овца. 2. Я — Церковь, я Невеста Твоя. Я — Церковь, я Золотая любовь Твоя. Кто — рыдая, смеясь? — Выплеснул золото в грязь? О помози! Золота не видно в грязи. Но, едва-едва, Золотом грязь жива. И Ты, Женише! — В грязи, ниц, Казнимый за моих убийц! Я — Церковь, я Первая боль Твоя. 3. Я — Церковь, я Юность Твоя. Я — Церковь, я Песня Твоя. В небе — Твоя Иерархия, В хоре — Твоя Мелодия, В поэзии — Твоя Строфа, Я — сквозь века: Маранафа! СЕРГЕЙ КРУГЛОВ
на Середине мира. ОБЩЕНИЕ СВЯТЫХ стихи. ПОТОПНЫЕ ПЕСНИ стихи. ЛИРИКА стихи. Песнь Потолка: ЧНБ о поэзии Сергея Круглова. Аллегория: ЧНБ о поэзии Сергея Круглова. на середине мира вести |