Петр Брандт начал писать стихи в 69-70 году. Был близок к кругу поэтов Сайгона и Малой Садовой. В начале 70-х годов написал первую поэму «Монголы», которая вошла в антологию «У Голубой Лагуны». Публиковался в неофицальных и эмигрантских изданиях «Часы», в антологиях «Острова», «У Голубой Лагуны» и других. Окончил Матмех ЛГУ.

Работал учителем в школе, инженером, сторожем, слесарем, кровельщиком и т.д. Увлекался иностранными языками. В 90-е годы в издательстве «Борей» издал книгу «Монголы». В 2000 году — большой сборник стихов, поэм и статей «Люди пустыни».

ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ

В себе распиная врожденный порок
Безверья, унынья, гордыни,
К Тебе вопиет иудейский пророк
В песках иорданской пустыни,

Чтоб вытравив грех языка своего
Усердным постом или бденьем,
сгореть до костей, сочетая его
с Твоим всеблагим провиденьем.

Впотьмах закусив обмороженный ус,
Бесстрастной душой замирая,
Тебя караулит упрямый тунгус
В снегах туруханского края.

На ярких белках притаилась слеза,
смежая раскосые очи,
Он видит Твои голубые глаза
В сиянии северной ночи,

Смиренно вкушая свой скорбный удел,
под темной звездою рожденный,
В цементной цистерне Тебя разглядел
Забывший свой срок осужденный.

Затем, чтобы здесь в приангарской глуши,
Провидя свой жребий жестокий,
В безмерных глубинах бездомной души
Прославить Твой путь одинокий.

Ты — истовый страж сокрушенных сердец,
В священной земле цареградской
Тебя стережёт одинокий чернец
В воротах обители братской,

Презрев в глубине своего естества
Иное его содержанье,
Единый закон Твоего Божества,
Вменивший себе в послушанье.

Седой живописец — надменный гордец,
Обманутый немощным зреньем,
Слепую гордыню сломил наконец,
Правдивым Твоим откровеньем.

А тот, кто томился средь тайных тревог
Природой трусливой и тварной,
Твоей благодатью в себе превозмог
Насилие тени кошмарной.

Восходит философ к началу начал.
Отвергнутый и оскорбленный.
В ночной подворотне Тебя повстречал
Осмеянный всеми влюбленный.

Он вышел оттуда могуч и счастлив,
Застигнутый новым призваньем,
Смиренную душу свою окрылив
Доселе неведомым знаньем.

Ты - трижды постигнутый верой людской,
Воскреснув в крыле альбатроса,
Исполни отвагой в пучине морской
Весёлое сердце матроса,

Сбирая достойную жатву свою
Средь гордого мира и злого,
Взыщи убиенных в жестоком бою
Тобой воплощённого слова.

Храни нас от тёмной и злой клеветы,
Смирив вожделенья плотские,
Спаси от страстей и пустой маяты,
Заблудшие сонмы людские,

Когда же народ, утопая в крови,
Возжаждет суда и отмщенья,
Жестокую душу его вразуми
Законом любви и прощенья.

1988


ПЧЁЛЫ

Вспомним медового Спаса
Богослужебный строй:
Благословляются соты,
Благословляется рой,
Благословляется древний
Трудолюбивый род —
Благословляются пчёлы,
Благословляется мёд.

Кто их жильё обустроит?
Разве что тот, кто их счёл…
Пасечник тихо откроет
Синие домики пчёл.

Кто мы, какого мы рода?
Жёлтое брюшко, усы…
Папортник, клевер, сморода —
Травы лесной полосы,

Запах левкоя пророчит
Нам медоносные дни…
Кто допоёт добормочет
Песню пчелиной семьи?

Жаркие месяцы мчатся,
Срок подойдет и, поверь,
Нам всё равно, как стучаться
В эту последнюю дверь.

Лето соцветья завяжет —
Встанет пчелиная рать,
Ну а потом нам подскажут,
Где и когда умирать.

Век наш короткий, но сочный.
В светлом весёлом краю
Солнечный Бог и цветочный
Нас ожидают в раю.

Вспомним медового Спас
Богослужебный строй:
Благословляются соты,
Благословляется рой,
Благословляется древний
Трудолюбивый род —
Благословляются пчёлы,
Благословляется мёд.

2004


* * *



Мы не пьем вина,
Не растим виноград.
Мы в Господних садах не сажаем цветы
И друг другу с любовию их имена
Не читаем, когда переходим на «ты».

Мы не терпим трудов, не выносим борьбы,
Ради истин давно не идём до конца,
Ни в огне, ни в струе родниковой воды
Мы не мочим ладони, не моем лица.

Вместо воинской славы бахвальство воров,
И печать доброхотства на наших следах
Не найдут ни в глуши петербургских дворов,
Ни в песках аравийских, ни в арктических льдах.

Мы в страданьях любви не стяжаем венец,
От внезапных измен задыхаясь в аду,
И от жгучих терзаний разбитых сердец
По ночам не рыдаем, не стонем в бреду.

Что сравнится с паденьем, подобным сему,
Постижима ли нынче его глубина?
Мы уже не нужны ни себе, никому,
Мы покинули пир; мы не пьём вина!

ПЁТР БРАНДТ
на Середине мира.