I

1.
адрес точный,
лес полночный,
ключ в замочной
скважине торчит,
по земле дождь стучит,
по воде ветер мчит,
луч колюч,
он ручей повернул,
и во мгле утонул,
адово терпение,
словно слово летит в пение,
как растение в сплетение
своей листвы,
воздух чист, голосист и,
веков испокон он сух,
потух пух
тополиный от ветра,
носится хлад над камнями
и между тенями дух


2.
безысходное горе,
мореходное море,
лес в осеннем уборе
на ветру стоит, и точка, ночка черна,
луна близ дома,
низ грома освещает она,
длина моей жизни на
ширину в старину
походила собой,
и над трубой, как звезда
рождественская, ярко горела,
тела долго не оставляла
душа моя,
я торопил
то жизнь, то смерть


3.
вихрь снежный,
ветр нежный
лёд прибрежный тонок,
звонок воздух,
дух летуч,
и кругл угол земли,
нож похож на скрипичный ключ,
усталая простая беда,
талая густая вода,
бегут дни кто куда,
как на войне,
и не страшно, но грустно
маму не помнить мне


4.
глубокую ночь
взрослая дочь
гонит прочь от себя,
летит пыльца в беглеца,
у свинца пух над губой,
гол прибой,
прилив сиротлив,
глоток воды
из воды до бороды достаёт,
точно сады райские
до сада земного,
до стыда страшного,
и звезда молода,
будто тело Бога


5.
длятся споры,
снятся взоры,
землю укрывают горы
от дождя, снега и бега веков
от двойников своих,
тих малых сих сон,
стон таков,
что у солнца с круглых боков
догорела заря,
опустела без тела
душа моя,
голая жердь,
а не смерть торчит
из меня, огня не боится,
снится мне мама
и от боли кричит


6.
елевый шум,
щавелевый ум,
едет, едет толстосум,
ездок запоздалый и молчит,
мчит его дорога
до моего порога,
и нет у неё конца,
и в сердце моём хитреца,
и на себя оно не похоже,
как мать на отца


7.
жива вчера
была жара,
бела пора
осенняя уже,
рай, сыграй в ад,
в сад земной со мной,
что ж, ёж иглокож,
ветром разносится ложь,
свист, как лист,
на правду похож,
звезда бегучая, жаркая,
окая, акая,
пыль взвей,
туча плакучая, шаркая,
дождём, гвоздём
пыль прибей,
хорош я вблизи отца,
огонь, маму мою не тронь,
рук, ног моих,
уходя во тьму


8.
забежал далеко вперёд
по вечернему озеру лёд,
и до неба он достаёт,
влажная почва в ночи
рассыпается на кирпичи,
и зелёные бьют ключи,
запестрели цветы втроём,
Бог-Отец, Бог-Сын и водоём
ринулись в тот проём


9.
изгой дорогой,
на лугу он другой,
любой звук
на стук сердца похож,
вхож я в родительский дом,
гром гремит,
погром громит,
и в начале дня
спит, храпит звонко,
тонко поёт слепой


10.
кувшин скрипит
резными стенками,
в нём мытарь спит
к стене коленками,
коленок две,
они — ровесницы,
кувшин в траве
у ног прелестницы,
и чашек две,
они — коленные,
и в голове
маршруты генные,
кувшин скрипит,
солдаты драпают,
и мытарь спит,
и стены капают


11.
ленивая походка,
нива, и лодка
на ней, как пилотка,
бескрайний простор не скор,
и душа, будто вор,
рост гор в высоту
и звёзд в темноту замедляет,
с бесом веду спор,
скор он на расправу,
по какому праву
я слева траву вижу,
а приближу справа её,
она ещё выше встанет,
станет солнцем
души остриё


12.
марево тумана,
зарево обмана
и в сердце урагана
масса пыли,
жили-были мы до зимы,
будто до лета, без света,
смерть вспоминала
это из тьмы,
жизнь, слагая меня
из друзей моих,
их берегла, точно мгла,
и цвела для них,
середину и глину
между нами нашла,
местами нас поменяла,
сыпала снами и именами


13.
настыл лёд,
и он врёт,
наст плыл вперёд,
настал черёд облаков,
таков рай, каков ад,
град, а не хлад пал на землю,
нем я, продлю сад
своих слов туда,
где из воды вода,
из еды еда,
бегут назад в мой рот,
оборот наоборот
делает одна луна,
другая мне прибавляет год


14.
опушка с домом,
верхушка с громом
в незнакомом месте,
вместе со мной стоят,
на первый взгляд они,
точно в жизни иной
круговерть земли,
небесные дали, и
моя жизнь вдали,
то ли видна она,
то ли смерть у меня одна


15.
положение рук
похоже собой
на морской прибой,
вдруг слышу стук
сердца в своей груди,
сер цвет конца ночи, но
чист ветра свист,
лист сорвался давно,
"ой", шепчу я своим кулакам,
щекам левой и правой,
глазам двум
сквозь шум


16.
распутица самая
из весеннего угла плыла,
весна одинокой была,
мама и я,
ни слова не говоря,
в высокой молчим тишине,
тишь в окне стоит,
то вид сверху,
верь уху своему,
к стене его приложи,
и ни слова о вечности,
одни прошли облака,
об землю другие ударились громко,
гром в дом превратился,
имена в фамилии,
тебе, отец, дорогие


17.
сойдут снега,
взойдут звёзды
сплошным потоком,
о высоком молчу,
низкое солнце на далёком
языке в реке не утонет
и чужого слова не тронет,
так и беда из-под крова уходит,
как моя жизнь проходит,
волной предо мной,
и, волна за волной,
я в родителях отражусь,
вслед за ними в землю ложусь,
смерти нет,
и на месте кружусь,
и в сыновья им гожусь


18.
тонут дома
в садах, полутьма
опускается, словно зима,
не помню, чьи это слова едва
не стали пустыми,
утекло столько лет,
сколько их нет у меня,
и мама моя жива
вместе с ними


19.
утолщается кора земная,
ем, зная, что гора
еды остра,
сыра её вершина,
верши суд свой надо мной, половина моей души,
другая, продли мой век,
удали рыб из рек,
птиц небесных из облаков,
забери страх
из рук мамы,
из моих кулаков,
с хлебов пресных


20.
фрукты вокруг
висят моих рук,
солнце круг
делает в облаках,
и встают небеса,
и роса на землю ложится,
и кружится чернозёмная полоса,
и чудеса творят
мои руки,
горят глаза
с головы до пят,
кропят дожди меня,
дня не пролетело,
полетело солнце на землю,
руки повисли,
мама и папа
взяли душу и тело


21.
хранится молчание,
будто окончание
ноги, ею качание
в тишине дневной
гнев иной,
чем молчание, выдаёт
и даёт в споре
вид сверху на горе,
словно на море
с одной волной


22.
цветёт красотой лёд,
будто густой воздух
в пустой реке,
в кулаке берегов
она темна,
рука рыбака бела,
вот другая, и ни души,
рыбаков шалаши
похожи на ветки в глуши,
вхожи крики в слово «кричи»,
точно хлеб в кусок,
голова в волосок,
в морской шумок
ручьи и ключи


23.
что моих было сил,
себя я простил,
ветер тучу носил,
дождь из неё моросил,
поднималась она высоко в реке,
на руке пальцев пять,
опять указательный вдалеке
от вращенья земли
после команды "пли",
другие четыре легли
на юг, север, запад, восток,
и на замке мой роток


24.
шипучая вода
гудит, будто провода,
и не бегает звезда никогда
в небесах, в лесах,
и поезда шумят,
и примят снег,
век мой домой идёт,
ум и взгляд
плывут друг за другом,
точно страх за испугом,
и стыдятся меня
дня начало,
ночной конец,
грустит жнец сеющий,
летит птенец, реющий
над жизнью и смертью,
и где попало


25.
щель смотровая,
улыбка кривая,
как в небе луна,
и снегом спина моя занесена,
и слова я свои повторяю,
и живому, как мёртвому, доверяю,
и на месте моём ни одно
не окажется всё равно,
и голос мой тих
на губах моих


26.
элегичное настроение,
наст и роение снега,
построение облаков,
сам я таков
с боков своих двух,
слева направо
шорох шелков
родительских слышится,
справа налево
он пишется,
имя фамилией
не надышится моей,
левей меня мать,
правей отец,
камень, как точка
стоит, не колышется


27.
юркое движение,
кружение земли,
приближение ночи к дню,
подчиню себя этому,
и поэтому у меня
дня не прошло,
ушло чёрное огнеупорное
столько лет назад,
сколько рай и ад
дружно в земле лежат


28.
ядро земли полно земли,
вьюги ведро в руке замели,
мизинец мал ли,
он больше меня,
короче ночи, дня
и меньше других пальцев моих,
сел я на ладонь свою,
сад, точно конь подо мной
в воде ледяной

ОЛЕГ АСИНОВСКИЙ
на Середине мира.

на середине мира
вера-надежда-любовь
многоточие
город золотой
СПб
Москва
новое столетие